ГУЛЯ, ЭТО ТЫ? – рассказ. Из сборника «Но здесь наша родина».

Великодержавный шовинизм не миновал меня, каюсь. Я гордилась, что у меня есть знакомые: стоматолог, гинеколог, маникюрша, парикмахер, милиционер и казах. А когда один приятель — казах пошел на службу в милицию, была в полном восторге. Стыдно, теперь стыдно! Слава богу, давно уже стыдно. Жили мы так. Даже моя детдомовская мама, гордилась снисхождением до дружбы с казахами.

Я зашла в редакцию областной, разумеется, с Ленинским титулом, газеты по делу. Оказалось, у соседей, в одноименном издании на казахском языке, попойка «по поводу». Казах, правильностью тонких черт, больше похожий на перса с фрески, никак не вписывался в компанию, широкоскулых, низкорослых, узкоглазых соотечественников. Русская речь, явно из Алма-Атинского университета, тонкое чувство юмора, открытость, несвойственная вечно настороженным нацменам, обаяние, сексуальность — очевидный перебор. Я давно уже усвоила, что Восток, тем более Азия, дело не только тонкое, но и хитрое, лукавое, и к таким презентам относилась с осторожностью. Так что, поели, попили, разошлись.

Но судьба — злодейка. Понадобилась протекция в столице — Алма-Ате, и ребята снова свели с Жаркынбеком. Имени своему, светоутверждающему, он вполне соответствовал. И все друзья его, с которыми он меня свел, были продолжением лучистого этого парня. Стихами на разных языках он пенился, фонтанировал. Тонкий, легкий, лучился, искрил музыкой, смехом. Таскал меня за собой, как рюкзачок за спиной. Привез на Айтыс. Несколько мужиков поют под домбру, толпа хохочет, я чувствую себя полной дурой, Жорик заливается. Заметил, наконец, мое отмороженное лицо, стал переводить, на мой гогот начали оборачиваться. Приехали в столицу казахскую, в творческую командировку, он, нагло нарушая все традиционные устои, припер к дяде — замминистра чего-то. Умудрился так дело представить, что они еще и благодарны были за то, что я «снизошла». Выставочные залы, Дом архитекторов, киностудия, Медео, черт лысый и у черта на куличках — все со мной за плечами. Скорость невероятная. Утром замираем перед узорчатым чудом серебряных национальных украшений на какой-то выставке, после обеда уже в горах пьем кумыс вперемежку с водкой в сказочном, заснеженном саду, где огромные яблоки, забытые на деревьях, светятся китайскими фонариками.

Удивлял непрестанно. Но самое большое потрясение — его превращения. Захожу в редакцию, Жорик треплется без остановки, раскованный, жизнерадостный. Звонит телефон, он резво отвечает: «Да, редакция…». Пауза, и на глазах происходит трансформация. Мужчина уменьшается примерно на треть своего роста, от лица остается только штриховой набросок, но самое поразительное это тусклый, чужой голос, озвучивший вполне невинную фразу: «Гуля, это ты?». Снова пауза, на том конце долго говорят что-то, не требующее ответа. К концу неслышного присутствующим монолога, Жора превращается в урюк. Без единого звука кладет трубку. Тишина, парень в прострации, я тоже. Наконец, очнувшись от наваждения, спрашиваю: «Жорик? Это что? Это кто?». «Это Гуля — жена», — безжизненным голосом выдыхает он. Позже я наблюдала эту сцену много раз, но так и не смогла привыкнуть к чудодейственной перемене, происходившей с моим другом, после слов «Гуля, это ты». Но еще больший шок я испытала, когда узрела Гулю во плоти.

Наглый Жорик, почитавший меня и представлявший всем, чуть ли не царицей Савской, мистическим образом внушил эту мысль всемогущей Гуле, и меня пригласили официально на новоселье в их новую квартиру. Посадили на почетное место, как важному гостю подали какую-то несъедобную часть от головы барана, не то ухо, не то глаз. Но я не суповым набором подавилась, обычаи уже на себе испытала неоднократно. Неизгладимое впечатление на меня произвела Гуля — маленькая, метр пятьдесят с небольшим, кривоногая, совершенно плоская, сухая, желтокожая казашка, с низко посаженной задницей и напряженно-оскаленным лицом. Мы с ним никогда о Гуле не говорили, но, находясь под впечатлением, я его спросила на другой день:

— Жорик! Ты зачем на ней женился?

— Для карьеры. Ты думала я идеальный? А я обычный казах. А казах за портфелем головой вниз в колодец прыгнет. У меня папа серьезный пост занимал, жуз у нас не кыпчакский какой, приличный. А умер отец, семеро нас осталось. Хоть родня помогала, нужно и самому было думать о себе, о матери, о братьях. Дядя (тот самый, министерский) сосватал «выгодную» невесту. Она родственница самого Карима (Сутушева). — И закончил с улыбкой, — Ты еще мою тещу не видела.

— Лучше не надо, — поддержала я его невесёлую шутку.

С тех пор «Гуля, это ты?» стало понятной только нам двоим шуткой.

В начале Перестройки Жаркынбек уехал с семьёй к своим южным родственникам в столицу. Через некоторое время наш отзыв на пароль про Гулю сменился. «Нет, — отвечал он со смехом, — это Черный Бек — гроза министерств».

А случилось вот что. Дядя пристроил Жору в министерство, с возможностью карьерного роста, но оно вскоре было расформировано. Та же участь после его трудоустройства постигла еще парочку министерств. Четвёртое, продержалось чуть дольше других, вероятно, только потому, что Жорж съел в министерском буфете сальмонулезное яйцо и сорок дней провалялся в инфекционке, на карантине. Я уже стала опасаться страшной мести «черному вестнику», но он сам вовремя отменил демарши по угасающим министерствам, найдя утешение и должность в энергетическом ведомстве.

А что же Гуля? Гуля оставалась самой собой, несмотря ни на какие катаклизмы. После окончания института и замужества, она нигде не работала. Ухаживала за детьми и контролировала, по мере возможности, мужа. Дети подрастали, муж становился все более неподконтрольным, и у Гули появилась новая страсть — домашние животные. Первый питомец — серебристый, супер породистый пудель, питался по специальному меню, по часам, наблюдался у лучшего алма-атинского ветеринара, но не вынес строгого режима — почил в бозе. Следующим терпельцем стал попугай какаду. Поначалу милый и болтливый, постепенно превратился в больного, сварливого негодяя, который ругался напропалую исключительно на казахском языке (Жорина школа), в самые неподходящие моменты, на самых неподходящих людей, видимо, не выдерживая Гулиной «заботы». Кстати, самой Гуле никакие диеты тоже не помогали. Из дощечки полтора метра на пятьдесят сантиметров она превратилась в бочонок с салом прежней высоты, но с гораздо большим диаметром, в обычную апу, похожую на пышный, но несъедобный баурсак.

А что же Светлый Бек? Бек законсервировался. Благодаря то ли водке с шурпой, то ли чудному иммунитету к абсурдной жизни, напастям исторических перемен, прессингу Гуль. И когда в телефонной трубке звучит пароль «Гуля, это ты?», с удовольствием отвечаю: «Нет, это верная подруга лучезарного бека. Храни его Аллах!».

2016 г.

КНИГИ НАТАЛЬИ ВОЛОХИНОЙ – САЙТ АВТОРА:  voloxina.ru

#книги_Натальи_Волохиной  #сказки_для_взрослых  #voloxina_ru  #читать_на_сайте_автора #новые_книги