Нужно ли готовиться к смерти?

Приготовиться к рождению нельзя. Процесс от нас независящий. Если не брать в расчет верящих в реинкарнацию. Там все просто – веди себя достойно и…

«…родишься вновь — прорабом,

А после из прораба до министра дорастёшь,

Но если туп, как дерево, — родишься баобабом

И будешь баобабом тыщу лет, пока помрёшь».

Готовиться к жизни бессмысленно, некогда жить будет.

Остается один вариант – готовиться к смерти. С рождением и жизнью может не случиться -  мама с папой передумают, - а смерть неизбежно случится, без вариантов. Фатально, но факт.

Для тех, кто считает, что «после нас, хоть потоп» и «все равно сгниём», вопрос неактуален. Для боящихся  Геенны огненной и жаждущих Царствия Небесного, тоже все просто – исполняй 10 заповедей и обретешь желанный Вечный покой.

А вот как быть совестливому атеисту или агностику? Рассуждая о страхе смерти, люди обычно ссылаются на заботу о близких: «Как они тут будут без меня?» Нормально будут, поплачут, отболит, устроят жизнь по-новому, без вас, и будут жить. А вот, что останется после вас – хороший вопрос. Я не в материальном смысле, хотя тут желательно держать дела в порядке или привести в порядок, а то вдруг «Аннушка уже разлила масло», ведь «…человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен…» И, если вы человек не суеверный и порядочный, позаботитесь о том, чтобы ваши родные не метались с документами и не грызлись за наследство. Ну, это, допустим, не самое сложное.

Что останется после вас, кроме домов и денежек, готовых в любой момент превратиться в резаную бумагу?

В детстве у меня была няня, баба Груша,  Аграфена. В преклонных годах своих, подвижная, сухая, высокая, крепкая. Брала меня под мышку и за полдня обегала пешком полгорода. Магазин, приятельница, песочница, служба у баптистов в молельном доме. После дневного сна, усаживала меня рядом с собой поперек кровати, пристраивала на тощих коленках огромную старинную книгу и читала вслух, разъясняя время от времени малолетнему чаду божьи премудрости.

Не помню, чтобы она сердилась, ругала меня или кого-то еще. Всегда в хорошем настроении, смешливая, открытая. Я с удовольствием навещала няню до самого её ухода.

Умерла она, чуть не дотянув до своего столетнего юбилея. Не болела, до последнего дня сама хозяевала. Дом записала на единственную дочь. В последнюю неделю жизни сделала вот что: попросила у всех прощения, всем сказала, что она их простила. «И себя прощаю за все, что помню, а за что не помню, бог простит. Прощайте». Никто не придал значения её словам, чудачка бабуля, привыкли.  

Нашла её дочь, заходившая ежедневно проведать. В доме, накануне чисто прибранном, пахло травами, развешанными в пучках для просушки. Баба Груша лежала в белой рубахе на своей жесткой, узкой кровати и, казалось, спала. Когда я читала в книгах о такой смерти, считала художественным вымыслом, и не поверила бы, если б сама не увидела.

Что осталось мне после няни? Счастливые воспоминания, радость, любовь, нежность, с которой относилась ко мне до последнего дня: «Утушка ты моя», - ласково приговаривала, поглаживая худыми узловатыми пальцами меня по голове. Но, главное, понимание, что к смерти нужно готовиться. Не за день и даже не за год. А всю жизнь. Как проживешь, что передашь людям, то и останется после тебя. И обрести умение прощать – самое сложное для человека.

Простить другого трудно, прощения просить еще труднее, но суметь простить самого себя - жесткое испытание. Как другого простишь, не за что себя жалеть становится и ты уже не лучше, чем другой, оттого неохотно прощаем. Просить прощения – унижаться, признавать свою неправоту. А уж себя прощать – быть предельно честным (тут не перед кем фанфаронить), признаться в своих пакостях, устыдиться искренне и простить – принять себя неправильного, плохого, злого и ощутить облегчение, как после слез, как будто мама простила.

В завершении, как всегда, небольшой рассказ, на этот раз из книги «Жизнь после смерти. Возвращенцы».

Килька

Дети межу собой звали Раису не иначе, как килькой, коллеги Райкой. Тощая, маленькая, встрепанная, с рыбьими глазами, нервозная Райка действительно напоминала взбесившуюся кильку. Каждое утро она стояла у входа в школу и, выпучив блекло-серые глаза, бдила. В бдениях спуску не было никому. Опаздывающим подчиненным, ученикам без «переобувки», неряхе — уборщице. За свою руководящую правоту директриса психовала до гипертонических кризов, один из которых кончился обширным инсультом и клинической смертью.

— Трубу никакую не видела, только свет необыкновенный, какого на земле не бывает, будто притянул, накрыл, и оказалась на болоте каком-то. Помню, стою босиком, вода под ногами, но не проваливаюсь, много изумрудной мягкой травы, небо затянуто тучами, как в вечернюю дождливую погоду, недалеко стоит замок средневековый и больше ничего, безграничный простор. Я пошла к замку. Ворота и дверь настежь. Вхожу, зал огромный, полутемный, свет только из окон, через витражи. Посредине стол, а за столом все родные мои, умершие — родители, дочка, тетка. Радость какая! Я маму ни разу во сне не видела со дня её ухода. Она смотрит на меня печально и говорит:

— Что ж ты, доченька, совсем одна осталась. Нет с тобой рядом никого.

— Да, мама, с тех пор, как девочка моя умерла, совсем одна. Но зато на работе среди людей.

— Эх, Раечка, ты ведь и на работе одна — никого близко не подпускаешь, только видимость, что с людьми. Нельзя так, детка, душа черствеет, сердце в камень превращается.

— Ничего, зато теперь я с вами, кончилось одиночество.

Она головой мотает, нет, не кончилось.

— Как же так? Я хочу с вами остаться, деточку мою ненаглядную к себе прижать, с ней быть.

— Рано тебе, не твое время, — тетка мне говорит. — Дела у тебя там остались.

— Ну, какие дела?! Нет больше у меня никаких дел, кончились.

— Значит, не кончились. Пора тебе.

— Что ж я там делать буду одна?!

А они не отвечают. Не хочу никуда от них, душа рвется. Очнулась от боли.

Вот, выздоравливаю, хожу потихоньку, речь вернулась. Но что теперь делать? Как жить? Зачем? Зачем меня вернули?

Плачет.

— А вы разве до сих пор не поняли?

— Догадываюсь, конечно, но как подумаю, что снова надо к людям идти, делать что-то, говорить, такая тоска накатывает. По-старому уже не смогу, а как по-другому, не знаю.

— Еще не знаете, но все образуется. Вы же понимаете, что пока задачу свою не решите, уйти, сбежать не получится. Уж попробовали. Будем снова учиться жить, с людьми?

— Будем.

Улыбается сквозь слезы. И на кильку почти не похожа.

 # chto_pochitat_ #voloxina_ru #интересные_истории #жизнь #смерть #личность #мистика #религия #христианство