Свет погасших звезд. Любите близких, пока они живы.

Лето – чудесное время, когда можно пару месяцев бездумно смотреть на море, на звезды. Совсем бездумно не получается. Так уж устроен человек, на что бы ни бросил взгляд, тут же начинает плести кружево мыслей.

Смотрю на огромные южные звезды, вспоминается банальность – возможно, звезда миллион лет назад погасла, и я вижу лишь её свет. Приходит сравнение: все, как с людьми. Любимые, близкие люди, ушли в мир иной, а мне остался лишь свет памяти. Многое забытое, ценное, становится видимым только сейчас. Как жаль, что мы его не замечаем, пока человек жив, ведь он не звезда, он близко, руку протяни, слово скажи, обними. Нет. Некогда, пустячная обида мешает, устала.

Стараюсь слушать маму, все её разговоры, жалобы, мудрости, глупости. Ведь всего этого может не стать в один миг. И хотела бы поговорить, прикоснуться, а нет, только воспоминания и боль в груди.

Кружевная нить вьется дальше. В чем я на маму похожа, а в чем на бабушку, что взяла от отца и от деда.

И тут же вспоминается дедовский дом. Деды умерли, а я много лет проходя мимо, думала: «Надо к бабушке зайти». Представляла, как она радостно обнимет меня, поведет чаевничать, заботливо приговаривая: «Такой ветер, а ты с голой головой. Голодная, конечно». Придет дед и, попивая чаёк, будет молча кивать, время от времени вставляя скупое слово. «Да ведь они умерли!» - вспоминала я, и пробегала мимо, стараясь не смотреть на знакомые окна. Для меня они, как свет той звезды, пока помню, вижу, они есть.

А мысль уже рванула в прошлое, притянула свет от дорогих ушедших.

Сергей. Огонь. Маленький факел. Все, кажется, сейчас войдет, сверкнет лукавым карим глазом: «Я тут! Споем? Я вас за пьянство не хочу обидеть, но вы, ребята, в абстрактном виде…». Ростом мал, но ладный, отлитой по форме идеального мужского тела. Похож на светящуюся электрическую лампочку, пытающуюся стать ракетой или кометой. Сейчас вывинтится и взлетит. В тусовке младше всех. Не высовывается, но заметен. Учится всему, когда можно что-то выдать — удивляет, радуется, сверкает, переливается жемчужной капелькой. Знает себе цену, но не претендует, где не надо. Сын богемного полка. Испорченность водкой, свободой отношений и целомудренность одновременно. Может, комплекс маленького роста, младшего? Или сравнивает себя постоянно с лучшими в команде — способный, но не талантливый, красивый, но недомерок, нужный, но обойдутся и без него. Мальчик-игрушка.

Дома тоже младший. Родители умерли, старшая сестра за главную. Растит бездетный дядя — высокопоставленный партийный бонза. Мальчик очень на него похож. Держит племянников в отдельной квартире, контролирует, дает деньги, песочит, как подчиненных. Дети — не подчиненные партократы, растут, как трава. Девочка выходит замуж, как-то устраивается, мальчик остается совсем один. В дом ходят богемные взрослые и малолетние раздолбаи. Сначала просто водка, сигареты, треп. Потом немножко анаши. У старших познакомился с амбициозным, известным хореографом и известным подонком. Тот тихонько прозондировал и стал поставлять через него травку приходящим пацанам. Должно быть, тогда и послал первый раз курьером. Никто не знал. Сестра застукала обкуренных ребят в его квартире, Сережка тоже в ауте, дядя принял меры. Казалось, затих, пошел учиться. Но было поздно, уже попробовал «герыч». Мальчик долго успешно ездил курьером, подонок процветал. Дядя вытаскивал много раз. Пытался соскочить сам. Бесполезно.

Дальше две версии. Прибило к берегу со скрученными проволокой руками, синей шеей, объеденным лицом. Причастен наркоподонок. На похороны никого не позвали. Вторая — для любивших. Дядя увез, спрятал, запер, лечил. Видели много позже, случайно, далеко, жив — здоров, в порядке.

На Рождество колядовали. Сергей в белом полушубке наизнанку, на ремне у пояса молочный, эмалированный бидон, на плечах гармошка. Частушки брызгами. В бидон бросают монетки, туда же сливают спиртное — всё подряд. Он извергает с песней эту смесь из спирта, меди, серебра, жизни, любви, страха, одиночества… А мы подхватываем. С ним хорошо! Горит, не чадит (не жалуется), мальчик — факел. Это только в пьесах чуткие друзья все видят, понимают, приходят на помощь. В жизни просто любуются фейерверком.

Прости, мальчик, где бы ты ни был, прости!

Георгий. Единственный ребенок у тихих советских инженеров. Хороший мальчик Гера. Стал инженером-электриком, но не тихим. Постоянно лезло из него электричество, сыпались искры. Играл в самодеятельном театре. Женился на девочке из многодетной семьи, ушел к ней в дом, жил с многочисленным тестевым потомством, родил своего и взял из детского дома чужого. Мама плакала, звала домой со всем семейством, не шел. Служил в антрепризе с профессионалами. Обычный, неприметный, гримировался, переодевался, преображался. Редкое дарование комедийного актера. Перестройка как выбросила на волне в театр, так и вернула в электроинженеры — детей кормить надо. Убило током на работе, потерял чувство опасности, когда хотел вернуть свои искры.

Ушел в августе, в звездопад.

Наступит и мой счастливый срок уйти. Хорошо бы в свой месяц под созвездием Льва.

В статье размещен отрывок из книги Н. Волохиной «На том берегу».

#chto_pochitat_ #voloxina_ru #книги_натальи_волохиной #интересные_истории #современная_проза #семья #друзья