ИЗ НОВОЙ КНИГИ НАТАЛЬИ
ВОЛОХИНОЙ
У Христа за пазухой
«И муравей создал себе
богиню По образу и духу своему»
(Б. Окуджава)
Витюша Черепахин был
подгорским парнем. Жил он возле магазина, именуемого местными «У Христа за
пазухой». Магазин притулился у самого
старого в городе храма и совмещался с рюмочной, отсюда и название.
К возрасту отроческому
Витюша все про подгорскую жизнь уже знал во всех подробностях. У кого папка
дерется, у кого нет. Пили то все, но дрались некоторые. Его отец дрался. Когда
трезвый, был тише воды, ниже травы, перед женой каялся, работал в поте лица до
очередной пьянки. Знал, кто из старших ребят, милостиво подававших малышне «бычок», ходил подломить
ларек, а кто «ссал». И много еще чего.
Витюша имел все шансы
перейти к периоду портвейна, если бы не Левка. Левка жил в
соседнем доме, сильно отличавшемся от
Витюшиного, и в школу ездил, наверх, в город, в «хорошую». Папка его
работал директором рыбзавода, стоявшего на спуске с горы, мамку не гонял,
выпивал «не громко». Водитель тихонько сгружал его поздно вечером на самую
кровать, а утром забирал свежевымытого на службу.
Именно из-за Левки не влился
Витюша в положенный срок в споенный и спаянный коллектив подгорской шпаны. В
один буйно-цветущий яблоневый день, выдернул сосед, дуреющих от весенних запахов, гормонального
буйства и безделья, Витюшу и его одноклассницу Таньку. Выдернул из готовой
состояться дегустации портвешка и отвел в «Кружок художественного слова».
Видно, из своего окружения не сговорил
никого, вот и прихватил соседей для смелости.
Это был перст судьбы. Неказистый, тощенький,
беспородный Витюша расцвел. Водянистые
голубенькие глазки засветились, остроносенькое личико без конца вспыхивало
смущенным и радостным румянцем. Да-да, Черепахин краснел самым предательским образом по самым разным поводам. На занятиях кружка
он постоянно пунцовел из-за своей дремучести, но больше от того, что оная
обнаруживалась перед неземным созданием
- руководительницей, в которую Витюша моментально втрескался. Одаренная,
одержимая магией слова и жаждой просвещения, юная, тоненькая, длинноволосая
педагогиня, была ненамного старше кружковцев. И влюблены они в неё были,
мальчики – девочки, поголовно. Но если
продвинутый Левка мог блеснуть эрудицией, Танька своей непосредственностью, то
Витюше нечего было положить к ногам своей богини. Малограмотный, косноязычный, с «полным ртом каши», он мог только преданно
таращиться и краснеть.
Витюша еще больше
отощал. Шастал в библиотеку вместо
"запазухи" Христовой, читал запоем (иногда вслух) сутки напролет, чем
настораживал сверстников и пугал мамку. И удивлял «богиню», неожиданно
щегольнув вовремя вставленной цитатой из классиков.
Зима промелькнула как один
сказочный день. Нет, как два. Второй, вполне бытовой, закончился необычно. В
тот день Витюшкин отец навсегда перестал бить его мать. В пиковый момент семейной потасовки, тощий
Витек неожиданно крепкой рукой ухватил папашку за грудки и хорошенько шмякнул
об стену. Раздался сочный «вяк» и мамкин вскрик. Родитель взвился со страшным
матом, но «щенок», откуда сила взялась,
держал его клещами - пальцами мертво. На мгновение они замерли, вытаращив друг
на друга одинаковые рыбьи глазищи, потом отец обмяк, и Витька его отпустил.
Во время «выпускных» в
кружок ходить не получалось, потом у Богини был отпуск. А обледенелым ноябрем
Витюша ей позвонил. Причем, домой, причем, говорил смело, даже слегка развязно, чем удивил и развеселил.
- Я теперь в органах
работаю, в отделении, что рядом с вашим домом. Буду в школу милиции поступать.
Небожительница рассмеялась. И было в этом смехе что-то презрительное.
Витюша с ужасом понял, что ничего другого от него, убогого, она не ожидала. Он
весь сдулся, голос выцвел, хотя еще пытался шутить: «Как надену портупею, так
тупею и тупею». Но тут же жаром облило заалевшие щеки: «Она-то думает, куда уж
тупее». Попрощался и исчез почти на полгода.
А ветряным мартом объявился.
Напросился на аудиенцию и решительно, слезно, осатанело просил. Просил готовить
его к городскому конкурсу чтецов.
- Зачем? Зачем тебе это
надо?- изумлялась Богиня.
Уговорил. Вымолил.
Теперь несколько раз в
неделю он, выйдя из отделения, сворачивал не к остановке, а в подъезд соседнего
дома. Поздними вечерами, бессонными
ночами, наставница, не менее упорная, чем сам Витюша, билась, мучилась, упражнялась
с безголосым, косноязычным страдальцем, в то время как её любовник матюгался и
курил в соседней комнате. Он же в сердцах однажды выдал ей комплемент: «Похоже,
ты этого осла все же вытянешь. Уважаю. Если он победит в конкурсе, считай, что
ты и зайца на барабане можешь научить играть».
Черепахин стал бесспорным лауреатом
городского, а потом и областного конкурсов. Когда он позвонил и срывающимся
голосом, замирая сердцем, изо всех сил стараясь сохранить тон равнодушный и
спокойный, сообщил о победе, она приняла новость, как само собой разумеющееся,
поздравила на ходу, улетая по своим небесным делам, облегченно сбрасывая с себя
груз неперспективных Витюшных репетиций.
Два месяца мать Черепахина
искала любовницу, у которой пропадал до того ночами сын, и по которой теперь
сох. Эта профурсетка, старше него, с
непонятной профессией, скрутила мальчика, как опытная прачка, жгутом скрутила,
да и бросила. Мать уж и адрес узнала, хотела пойти, поговорить с бесстыжей, но тут Витек неожиданно объявил,
что женится. Мамаша облегченно - радостно выпустила воздух. Слава богу,
образумился. Измучил её этот странный, ни в чью породу не пошедший мальчик. Не
пьет, не курит, не шармачит, учится. Вроде хорошо, да не очень. Все мается, все
тоскует, того и гляди, выкинет что похуже «хулиганки». Боялась, кончено, кабы
чего с собой не сделал. А тут - женится. И ни на перестарке потасканной своей,
а на соседской девчонке Таньке. Хорошей
девчонке, положительной, в школе вместе учились, в кружок какой-то ходили.
Витюша позвонил ЕЙ. Раздулся красным, воздушным шаром и с шутками, прибаутками, но
значительно, сообщил, что женится. Она одним махом проткнула насквозь
первомайский пузырь:
- Что ж еще делать? Портупея
есть, диплом лауреатский есть, остается только жениться.
Витюша сдулся. Пробормотал
что-то незначащее и простился. Навсегда.
Витюша Черепахин, подгорский мальчик, долго не пил, не курил,
не бил жену, окончил школу милиции, продвигался по службе, но никогда больше не
брал в руки никаких книг, кроме уголовного кодекса да учебников милицейских.
Смотрел телевизор, ходил с мужиками на рыбалку и в баню, разговоры вел о работе
и бабах. Нормальный мужик.
Но однажды яблонево-пахучим
майским днем Она, как ни в чем не бывало, вошла к нему в кабинет, и сказала
просто, будто вчера расстались:
- О, Витюша! Ты-то мне и нужен.
И что-то толковала своим
певучим, хорошо поставленным голосом.
Витюша ничего не слышал, только чувствовал, что, впервые за последние несколько
лет, залился проклятым румянцем.
И тогда-то он запил. Тяжело,
надолго. А когда Танька возмутилась, впервые поднял на неё руку. И мать вздохнула отчаянно, но облегченно:
- Папашина порода,
Черепахинская. Господи Иисусе, спаси, сохрани и помилуй.
Жили они по-прежнему, у
«Христа за пазухой».
Комментарии
Отправить комментарий
Поделитесь своим впечатлением, мнением.