А НЕ ПОЙТИ ЛИ ВАМ?

(Из книги «Но здесь наша родина» Н. Волохиной)

Мы идем с подругой и коллегой в одном лице с работы

через Городской парк культуры и отдыха. Парк устроен в лучших

советских традициях: тенистые аллеи, клумбы, фундаментальные

скамейки, гипсовые женщины с веслами и мальчики с горнами.

Радио бодрит знакомой до зубной боли музыкой. Биллиярдная —

официальное злачное место — дымит, стучит шарами, извергает

из себя проигравшихся, подвыпивших мужиков.

Один такой, выплюнутый, раздраженно потоптался у порога

дымного «рая», понял, что не светит, и направился развинченной

походкой по аллее к выходу. Тут, как на грех, наткнулся на нас.

Глаз вспыхнул бусинкой азарта с новой силой: «Вот сейчас отыг-

раюсь! Есть, все же, фарт!». А «фарт», не смотри, что на «шпиль-

ках», в боевой раскраске и при параде, только снаружи блестя-

щий, а под оберткой — лошадь после пашни. Но он же не знал

или не хотел знать, что день сегодня не задался.

— Девчонки! Вы куда гуляете? Вас проводить?

Несколько зазываний мы пропустили безответно. Наконец, я

со вздохом, чисто по-человечески попросила:

— Парень, отстань, а? Не видишь, ничего не будет. Устали

девочки. Ты иди, ладно?

Но у него, видно, замкнуло — как заведенный талдычил своё.

Выход все не приближался, аллея растягивалась резинкой

от старых трусов.

— Слушай, мужик, отстань. По-хорошему же просим. Ну, что,

тебя послать?

«Фартовый» нахохлился боевым петухом и с вызовом спро-

сил:

— А можешь?

— Да, — спокойно — устало ответила я, — иди на…

Он замер, сжался в комок, не то от неожиданности, не то,

готовясь к нападению. Подруга тоже сгруппировалась. Я продол-

жала спокойно шагать к недосягаемому выходу.

— Ты свихнулась, — зашипела очнувшаяся приятельница, —

он же мог нас ударить!

— Но не ударил.

Я обернулась. Парень шел в противоположную сторону.

— Но мог!

— Не мог. Мы его не трогали. Что просил — получил.

…

Поезд третьи сутки пытался сбить из моих мощей масло,

перемещая их от крайней северной точки родины к южно-мор-

ской. Пассажиры дальнего следования обжились, притерлись

друг к другу и горластой проводнице. Оставалось пережить пол-

тора суток в железнодорожном миксере, и благодатное море

примет нас в свои ласковые объятья.

Я вышла из купе по одному из малочисленных вагонных

маршрутов и столкнулась с ним нос к носу. «Семейная» майка

обнажала расписные плечи в куполах, «стальная улыбка» север-

ного зэка украшала худенькую, скуластую мордочку. Тощий, низ-

корослый, нескладный, похожий на окрысившегося, недокорм-

ленного подростка, при ближайшем рассмотрении, оказался

не таким уж юным. Мелкие дворняги, пока не поседеют

и не покроются колтунами, обычно выглядят щенками. И тот же

настороженно-заискивающий взгляд.

Он мигом сделал кобелиную стойку и заговорил в развязной

блатной манере, но в пределах допустимого. Я, не отвечая, дви-

нулась по узкому проходу. Его, видимо, задело, что я не напряг-

лась, не испугалась, игнорировала его. Тенорок стал визгливее

и громче. Я обернулась, еще раз внимательно окинув его взгля-

дом, по результатам осмотра поинтересовалась простодушно:

— Мужик, ты себя в зеркало видел?

Блатной окаменел. На металлических зубах блеснули солнеч-

ные зайчики. Я покинула кавалера раньше, чем тот подобрал

отвисшую челюсть. Краем глаза, ухватив рыбьи, выпученные

в ужасе глаза проводницы, я скрылась за спасительной дверью

туалета. Только через пару минут, визгливый мат пронесся мимо,

в тамбур.

— Ты что? — голосила, благоухая потной форменной рубахой,

свидетельница неудавшегося ухаживания. — Он ведь тебя убить

может. Он же только что откинулся. Пятнадцать лет отмотал

за убийство.

Про убийство я поняла, благодаря чему перевела остальную

«феню».

— Ну, если сразу не кинулся, не убьет. Я его на свидание

не приглашала, а «подвигов» себе этот недомерок сколько угод-

но припишет.

…

Ресторанные вечера в перестроечные времена очень напо-

минали Мосфильмовский НЭП. Костюмы другие, а типажи все

те же. Гостиничный ресторан под одной из знаменитых Алма-

Атинских высоток уже дымил и гудел, как растревоженный улей,

когда мы с другом спустились поужинать. Официанты, как дело-

витые пасечники, сновали между столиков с сосредоточенными

лицами. Изобразив внимание, раскосая красавица довольно

быстро обслужила, калькулировав по нашему «прикиду», явно

с положительным сальдо, обсчет плюс чаевые.

Компенсацией за «среднюю» еду и спиртное для меня, хищ-

ницы, стал кусок хорошо отбитого мяса. И только-только радость

от сытого тепла затопила усталое тело, заглушила табачную вонь

и кабацкий шансон, как он нарисовался. Определенно, «новый

казах» (ну, не скажешь «новый русский», если он казах). Глаза

стеклянные, тощие джинсовые ноги колесом держат плохо.

Но речью, причем русской, еще владеет.

— Можно пригласить вашу девушку?

— Она не танцует.

Пауза. Дальше по кругу тот же диалог несколько раз. Снова

пауза. И коронный номер:

— Можно пригласить вашу девушку? Я заплачу! Сколько?

Друг мой, человек адекватный, в бутылку не полез. Сказал

насмешливо и жестко:

— У тебя денег не хватит!

Самец почти трезво насторожился, я тоже. Мы были вдвоем

на чужой территории. Из плюсов был только один — мой друг

тоже казах. И когда скандал должен был уже грянуть, мой ангел

хранитель вынул козырь из рукава.

— Жаркынбек, салам дорогой! Какими судьбами?!

Столик окружила шумная мужская компания. Самец — ориги-

нал растворился.

В тот вечер, уловив ситуацию, мой ангел — хранитель был

очень бдителен и спас мою никчемную жизнь во второй раз.

Я пошла в дамскую комнату. Лестница на цокольный этаж

вела монументальная. На ступеньках стояли путаны националь-

ного разлива. Честно говоря, я первый раз видела проституток —

казашек. Южный женский национальный тип сильно отличается

от северного. Высокие, с матовой кожей, с большими черными

глазами, луноликие в спецодежде (мини, чулки-сетка, каблуки

в полроста) проводили меня зорким взглядом до самой кабинки.

Я решила, расовая неприязнь. Ошибочка вышла. На обратном

пути, где-то на середине лестницы, плотная, задастая деваха

заступила мне дорогу. Я не из пугливых. Спокойно, молча на неё

смотрела.

— Красивые у тебя серьги, — прокуренным голосом конста-

тировала она.

Аметистовые, дареные бабушкой серьги, действительно были

красивыми, и я охотно согласилась:

— Да, красивые, старинная вещь.

Девица, явно не ожидавшая такого хладнокровия, на мгно-

вение задумалась, потом кивнула товаркам, и они синхронно

закрыли нас своими бедрами и бюстами с двух сторон. «Ювелир-

ша» же неожиданно резко толкнула меня к стене и профессио-

нальным движением прижала горло локтем поперек.

— Снимай!

— Сейчас, все брошу, и а, ну, давай снимать.

Столько русских слов и в таком сочетании она не знала. Сно-

ва секунду покумекала, и решила действовать самостоятельно.

От разрыва мочки уха меня спас Жорик, Жаркынбек, то бишь.

Сами понимаете, по чьему наущению, он, обеспокоенный моим

долгим отсутствием, пошел искать меня прямиком в женский туа-

лет.

— А что это вы тут делаете, девочки? — поинтересовался он

с угрожающей интонацией. Разбойницы расступились.

— Беседуем о своем, о женском, о побрякушках, — вяло

пошутила я.

Девицы скучковались и ретировались вниз лестницы. Жора

проследил за ними взглядом, а я резюмировала:

— Где им самое место.

— Где? — поинтересовался спаситель.

— Где-где? На дне! А еще журфак окончил.

Мы облегченно рассмеялись.

…

— Бытийность, как и все прочее, инфернальна, — говаривал

мой учитель.

Истинно так. В один из переходных «серых» периодов, я

продавала «Гербалайф». Вот вам и «Да, ну?!». Дама я обсто-

ятельная, все делаю с размахом и качественно, на результат.

Иначе, к чему стебаться? Вникла в состав, показания, проти-

вопоказания (это только на «сетевых» тусовках врут, что всем

«продукт» можно) и стала торговать. Получалось, не только про-

давать, но и не вредить, и даже пользу приносить. Но сейчас

не о том.

Выходить из дому я очень не люблю, потому дала объявление

и в отведенные часы купечествовала по телефону. Если вы про-

давали по объявлению хотя бы старую швейную машинку, вы

меня понимаете. А тут, пресловутый «Гербалайф» — мечта поху-

деть, обжираясь на ночь, в самый разгар его нашествия. Вме-

няемые и не очень, и совсем невменяемые, за отведенные

на торговлю два телефонных часа, даже при моей психоэмоцио-

нальной устойчивости, выпивали «ведро крови».

Разговор с этой средневозрастной теткой напоминал старый

анекдот.

— Алло! Это бюро ритуальных услуг?

— Да. Здравствуйте! Чем могу вам помочь?

— Можно заказать у вас гроб?

— Да, пожалуйста.

— Простите, а можно прямоугольной формы?

— Разумеется.

— Спасибо! До свидания!

— Алло! Я вам сейчас звонила по поводу гроба.

— Да-да, я помню.

— Скажите, а можно заказать гроб квадратной формы?

— Конечно.

— Благодарю!

— Извините, это снова я. А круглый гроб вы можете изгото-

вить?

— Можем, конечно, если вы желаете.

— Прошу прощения, но я еще хотела уточнить…

— Слушаю.

— А элипсообразный гроб вы можете сделать?

— Вы что, дура?!

— Да, а что?

Я её честно спросила, чего она ждет от добавок, тщательно

выяснила про здоровье и образ жизни, и честно ответила, что

желаемый результат она с «Гербалайфом» получить не может

по тем-то и тем-то причинам, а может получить только такой-

то. Подробно ответила на все вопросы и, облегченно вздохнув,

положила трубку. Когда она перезвонила в пятый раз, я вежливо

и почти нежно сказала:

— Женщина, идите в ж…у

— Что?

— Идите в ж…,пожалуйста.

И положила трубку. Больше она не перезванивала.

…

Мой учебный центр находился на арендованной террито-

рии — в отдельном крыле детского сада. По выходным, в семи-

нарские дни, дверь в общий коридор открывали, чтобы поль-

зоваться дополнительным туалетом. Во всем здании кроме нас

и сторожа никого не было. Сторожа либо заступали на вахту,

запирали двери и уходили домой до вечера, либо напивались

и мирно спали где-нибудь в группе, никакого беспокойства

не доставляя.

В очередной воскресный день, сторож, как обычно, отбыл

восвояси, а мы работали. Шел трудный процесс, требующий пол-

ной тишины, сосредоточенности от тренера и участников. Неожи-

данно в коридоре раздались гулкие шаги. Кто-то шел и, распа-

хивая все двери подряд, зазывал: «Петя! Петь, ты где?». Я сде-

лала предупреждающие знаки семинаристам, чтобы продолжа-

ли, не отвлекались. Наконец, наша дверь со стуком распахнулась,

и полупьяный мужик застыл изваянием на пороге от неожидан-

но открывшегося зрелища. И было отчего. В предыдущих поме-

щениях кроме детских кроваток и игрушек ничего и никого, а тут

человек тридцать народу сидят кружком в полном молчании. Я

прижала палец к губам, призывая и его к тишине, и показала

рукой направление от двери. Мужчина ожил, но не внял. Вместо

этого громко спросил: «Вы сторожа не видели?». Я отрицательно

покачала головой и повторила предыдущие телодвижения.

Но короткое замыкание в его голове, случившееся под влиянием

увиденного, не позволило принимать невербальные сигналы.

«А где он? Не знаете?». В ответ отрицательное покачивание голо-

вой. Он помолчал немного и удивленно-хамовато спросил:

«А что вы тут делаете?». «Мужик, пошел на…» — сказала я раз-

дельно, четко и с нажимом. Он изумился не меньше, чем, когда

нас увидел, но команду выполнил — вышел и закрыл дверь.

Через несколько шагов в коридоре остановился и сам себя

ошарашенно спросил: «Это что же, она меня послала?». Постоял

немного и удалился, даже не пытаясь больше искать Петю. Види-

мо, в заданном направлении.

По окончании упражнения, во время обсуждения, поражен-

ные семинаристы (в основном, доктора) возбужденно рефлекси-

ровали:

— Мы не ожидали, что вы его пошлете!

— А что я должна была сделать? Вступить с ним в объяснения,

прервать процесс, в котором я отвечаю за результат, вашу жизнь

и здоровье? Он видел, что люди заняты, я его просила по-чело-

вечески не мешать? Он зашел не на свою территорию и вымогал,

чтобы его послали. И я, воспитанная, образованная дама, сдела-

ла то, чего от меня ждали. Единственно возможное и эффектив-

ное.

Это все правильные слова. А проще? Не ходи в чужой огород,

не «замай», чтобы не спросили: «А не пойти ли тебе…?»

2016 г.

https://ridero.ru/books/no_zdes_nasha_rodina/