Из нового сборника "Но здесь наша родина..." А не пойти ли тебе…? Мы идем с подругой и коллегой в одном лице с работы через Городской парк культуры и отдыха. Парк устроен в лучших советских традициях: тенистые аллеи, клумбы, фундаментальные скамейки, гипсовые женщины с веслами и мальчики с горнами. Радио бодрит знакомой до зубной боли музыкой. Биллиардная – официальное злачное место - дымит, стучит шарами, извергает из себя проигравшихся, подвы

пивших мужиков. Один такой, выплюнутый, раздраженно потоптался у порога дымного «рая», понял, что не светит, и направился развинченной походкой по аллее к выходу. Тут, как  на грех, наткнулся на нас. Глаз вспыхнул бусинкой азарта с новой силой: «Вот сейчас отыграюсь!  Есть, все же, фарт!». А «фарт», не смотри, что на «шпильках», в боевой раскраске и при параде, только снаружи блестящий, а изнутри – лошадь после пашни. Но он же не знал или не хотел знать, что день сегодня не задался. - Девчонки! Вы куда гуляете? Вас проводить? Несколько зазываний мы пропустили безответно.  Наконец, я со вздохом, чисто по-человечески попросила: - Парень, отстань, а? Не видишь, ничего не будет. Устали девочки. Ты иди, ладно? Но у него, видно, замкнуло - как заведенный талдычил своё. Выход все не приближался, аллея растягивалась резинкой от старых трусов. - Слушай, мужик, отстань. По-хорошему же просим. Ну, что, тебя послать? «Фартовый» нахохлился боевым петухом и с вызовом спросил: - А можешь? - Да,- спокойно – устало ответила я,- иди на … Он замер, сжался в комок, не то от неожиданности, не то, готовясь к нападению. Подруга тоже сгруппировалась. Я продолжала спокойно шагать к недосягаемому выходу. - Ты свихнулась,- зашипела очнувшаяся приятельница,- он же мог нас ударить! - Но не ударил. Я обернулась. Парень шагал в противоположную сторону. - Но мог! - Не мог. Мы его не трогали. Что просил – получил. … Поезд третьи сутки пытался сбить из моих мощей масло, перемещая их от крайней северной точки родины к южно-морской. Пассажиры дальнего следования обжились, притерлись друг к другу и горластой проводнице. Оставалось пережить полтора суток в железнодорожном миксере, и благодатное море примет нас в свои ласковые объятья. Я вышла из купе по одному из малочисленных вагонных маршрутов и столкнулась с ним нос к носу. «Семейная» майка обнажала расписные плечи в куполах, «стальная улыбка» северного зэка украшала худенькую, скуластую мордочку. Тощий, низкорослый, нескладный, похожий на окрысившегося, недокормленного подростка, при ближайшем рассмотрении, оказался не таким уж юным. Мелкие дворняги, пока не поседеют и не покроются колтунами, обычно выглядят щенками. И тот же настороженно-заискивающий взгляд. Он мигом сделал кобелиную стойку и заговорил в развязной блатной манере, но в пределах допустимого. Я, не отвечая, двинулась по узкому проходу. Его, видимо, задело, что я не напряглась, не испугалась, игнорировала его. Тенорок стал визгливее и громче. Я обернулась, еще раз внимательно окинув его взглядом, по результатам осмотра поинтересовалась простодушно: - Мужик, ты себя в зеркало видел? Он окаменел. На металлических зубах блестели солнечные зайчики. Я покинула кавалера раньше, чем он подобрал отвисшую челюсть. Краем глаза, ухватив рыбьи, выпученные в ужасе глаза проводницы, я скрылась за спасительной дверью туалета. Только через пару минут, визгливый мат пронесся мимо, в тамбур. - Ты что?- голосила, благоухая потной форменной рубахой, свидетельница неудавшегося ухаживания.- Он ведь тебя убить может. Он же только что откинулся. Пятнадцать лет отмотал за убийство. Про убийство я поняла, благодаря чему перевела остальную «феню». - Ну, если сразу не кинулся, не убьет. Я его на свидание не приглашала, а «подвигов» себе этот недомерок сколько угодно припишет. … Ресторанные вечера в перестроечные времена очень напоминали Мосфильмовский НЭП. Костюмы другие, а типажи все те же. Гостиничный ресторан под одной из знаменитых Алма-Атинских высоток уже дымил и гудел, как растревоженный улей, когда мы с другом спустились поужинать. Официанты, как деловитые пасечники, сновали между столиков с сосредоточенными лицами. Изобразив внимание, раскосая красавица довольно быстро обслужила, калькулировав по нашему «прикиду», явно с положительным сальдо, обсчет и чаевые. Компенсацией за «среднюю» еду и спиртное для меня, хищницы, стал кусок хорошо отбитого мяса. И только-только радость от сытого тепла затопила усталое тело, заглушила табачную вонь и кабацкий шансон, как он нарисовался. Определенно, «новый казах» (ну, не скажешь «новый русский», если он казах). Глаза стеклянные, тощие джинсовые ноги колесом держат плохо. Но речью, причем русской, еще владеет. - Можно пригласить вашу девушку? - Она не танцует. Пауза. Дальше по кругу тот же диалог несколько раз. Снова пауза. И коронный номер: - Можно пригласить вашу девушку? Я заплачу! Сколько? Друг мой, человек адекватный, в бутылку не полез. Сказал насмешливо и жестко: - У тебя денег не хватит! Самец почти трезво насторожился, я тоже. Мы были вдвоем на чужой территории. Из плюсов  был только один – мой друг тоже казах. И когда скандал должен был уже грянуть, мой ангел хранитель вынул козырь из своего рукава. - Жаркын-Бек, салам дорогой! Какими судьбами?! Столик окружила шумная мужская компания. Самец - оригинал растворился. В тот вечер, уловив ситуацию, хранитель мой был очень бдителен и спас мою никчемную жизнь во второй раз.  Я пошла в дамскую комнату. Лестница в цокольный этаж вела монументальная. На ступеньках стояли путаны национального разлива. Честно говоря, я первый раз видела проституток – казашек.  Южный женский  национальный тип сильно отличался от северного. Высокие, с матовой кожей, с большими черными глазами, луноликие в спецодежде (мини, чулки-сетка, каблуки в полроста) проводили меня зорким взглядом до самой кабинки. Я решила, расовая неприязнь. Ошибочка вышла. На обратном пути, где-то на середине лестницы, плотная, задастая деваха заступила мне дорогу. Я не из пугливых. Спокойно, молча на неё смотрела. - Красивые у тебя серьги,- прокуренным голосом констатировала она. Аметистовые, дареные бабушкой серьги, действительно были красивыми, и я охотно согласилась: - Да, красивые, старинная вещь. Девица явно не ожидавшая такого хладнокровия, на мгновение задумалась, потом кивнула товаркам, и они синхронно закрыли нас своими тазами и бюстами с двух сторон. «Ювелирша» же неожиданно резко толкнула меня к стене и профессиональным движением прижала горло локтем поперек. - Снимай! - Сейчас, все брошу, и а, ну, давай снимать. Столько русских слов и в таком сочетании она не знала. Снова секунду покумекала, и решила действовать самостоятельно. От разрыва мочки уха меня спас Жорик, Жаркын-Бек, то бишь. Сами понимаете, по чьему наущению, он, обеспокоенный моим долгим отсутствием, пошел искать меня прямиком в женский туалет. - А что это вы тут делаете, девочки?- поинтересовался он с угрожающей интонацией. Разбойницы расступились. - Беседуем о своем, о женском, о побрякушках,-  вяло пошутила я. Девицы скучковались и ретировались вниз лестницы. Жора проследил за ними взглядом, а я резюмировала: - Где им самое место. - Где?- поинтересовался спаситель. - Где-где? На дне. А еще журфак окончил. Мы облегченно рассмеялись. … - Бытийность, как и все прочее, инфернальна,- говаривал мой учитель. Истинно так. В один из переходных «серых» периодов, я продавала «Гербалайф». Вот вам и «Ну, да?!». Дама я обстоятельная, все делаю с размахом и качественно, на результат. Иначе, к чему стебаться? Вникла в состав, показания, противопоказания (это только на «сетевых» тусовках врут, что всем «продукт» можно) и  стала торговать. Получалось, не только продавать, но и не вредить, и даже пользу приносить. Но сейчас не о том. Выходить из дому я очень не люблю, потому дала объявление и в отведенные часы купечествовала по телефону. Если вы продавали по объявлению хотя бы старую швейную машинку, вы меня понимаете. А тут, пресловутый «Гербалайф»- мечта похудеть, обжираясь на ночь, в самый разгар его нашествия.  Вменяемые и не очень, и совсем невменяемые, в отведенные на торговлю два телефонных часа, даже при  моей психоэмоциональной устойчивости, выпивали «ведро крови». Разговор с этой средневозрастной теткой напоминал старый анекдот. - Алло! Это бюро ритуальных услуг? - Да. Здравствуйте! Чем  могу вам помочь? - Можно заказать у вас гроб? - Да, пожалуйста. - Простите, а можно прямоугольной формы? - Разумеется. - Спасибо! До свидания! - Алло! Я вам сейчас звонила по поводу гроба. - Да-да, я помню. - Скажите, а можно заказать гроб квадратной формы? - Конечно. - Благодарю! - Извините, это снова я. А круглый гроб вы можете изготовить? - Можем, конечно, если вы желаете. - Прошу прощения, но я еще хотела уточнить… - Слушаю. - А элипсообразный гроб вы можете сделать? -Вы что, дура?! - Да, а что? Я её честно спросила, чего она ждет от добавок, тщательно выяснила про здоровье и образ жизни, и честно ответила, что желаемый результат она с «Гербалайфом» получить не может по тем-то и тем-то причинам. А может получить только такой-то результат. Подробно ответила на все вопросы и, облегченно вздохнув, положила трубку. Когда она перезвонила в пятый раз, я вежливо и почти нежно сказала: - Женщина, идите в ж… - Что? - Идите в ж…,пожалуйста. И положила трубку. Больше она не перезванивала. … Мой учебный центр находился на арендованной территории – в отдельном крыле детского сада. По выходным, в семинарские дни, дверь в общий коридор открывали, чтобы пользоваться дополнительным туалетом. Во всем здании кроме нас и сторожа никого не было. Сторожа либо заступали на вахту, запирали двери и уходили домой до вечера, либо напивались и мирно спали где-нибудь в группе, никакого беспокойства не доставляя. В очередной воскресный день, сторож, как обычно, отбыл восвояси, а мы работали. Шел трудный процесс, требующий полной тишины, сосредоточенности от тренера и участников. Неожиданно в коридоре раздались гулкие шаги. Кто-то шел и, распахивая все двери подряд, зазывал: «Петя! Петь, ты где?».  Я сделала предупреждающие знаки семинаристам, чтобы продолжали, не отвлекались. Наконец, наша дверь со стуком распахнулась, и полупьяный мужик застыл изваянием на пороге от неожиданно открывшегося зрелища. И было отчего. В предыдущих помещениях кроме детских кроваток и игрушек ничего и никого, а тут человек тридцать народу сидят кружком в полном молчании. Я прижала палец к губам, призывая и его к тишине, и показала рукой направление от двери. Мужчина ожил, но не внял. Вместо этого громко спросил: «Вы сторожа не видели?». Я отрицательно покачала головой и повторила предыдущие телодвижения. Но короткое замыкание в его голове, случившееся под влиянием увиденного, не позволило принимать невербальные сигналы. «А где он? Не знаете?». В ответ отрицательное кивание. Он помолчал немного и удивленно-хамовато спросил: « А что вы тут делаете?». «Мужик, пошел на…»-  сказала я раздельно, четко и с нажимом. Он изумился не меньше, чем, когда нас увидел, но команду выполнил – вышел и закрыл дверь. Через несколько шагов в коридоре остановился и сам себя ошарашенно спросил: «Это что же, она меня послала?». Постоял немного и удалился, даже не пытаясь больше искать Петю. Видимо, в заданном направлении. По окончании упражнения, во время обсуждения, пораженные семинаристы (в основном, доктора) возбужденно рефлексировали: - Мы не ожидали, что вы его пошлете! - А что я должна была сделать? Вступить с ним в объяснения, прервать процесс, в котором я отвечаю за результат, вашу жизнь и здоровье? Он видел, что люди заняты, я его просила по-человечески не мешать? Он зашел не на свою территорию и вымогал, чтобы его послали. И я, воспитанная, образованная дама, сделала то, чего от меня ждали. Единственно возможное и эффективное. Это все правильные слова. А проще? Не ходи в чужой огород, не замай, чтобы не спросили: «А не пойти ли тебе…?» 2016 г.